Без сомнения, Андреа Мантенья (около 1431 — 1506), умерший в долгах и депрессии, одна из величайших фигур итальянского Ренессанса. Сын плотника, он стал придворным живописцем у влиятельнейшего семейства Гонзага, правителей Мантуи. Много позже репутация его укрепилась благодаря продаже в 1629 году замечательной серии работ «Триумф Цезаря» королю Англии Карлу I.

Тем не менее, как отмечает Стивен Кэмпбелл в своей книге о Мантенье, для ученых и критиков художник оставался чужим, даже аутсайдером. Публикация «Жизнеописаний живописцев» Джорджо Вазари в середине XVI века лишь усилила это неприятие. Вазари отнес Мантенью к категории бесстрастных живописцев, работам которых не хватало живости, какая была у Леонардо, Микеланджело и Рафаэля. Впоследствии Мантеньей восхищались, но редко любили. Знаменитый искусствовед Роберто Лонги ценил его, но ставил вторым после Джованни Беллини, шурина художника. А исследователи последних лет, работающие в духе структурализма и постструктурализма, предпочитают визионеров вроде Фра Анджелико гуманистическим художникам, воплощением которых был Мантенья.

Автор новой книги стремится понять Мантенью с его собственной точки зрения. Он отмечает важный момент: хотя этот художник включен в любой обзор европейского искусства, обычно его используют для иллюстрации лишь одного из аспектов живописи Возрождения. Кэмпбелл же помещает Мантенью на ключевую позицию, с которой нужно оценивать другие произведения той эпохи. 

Исследователь подчеркивает оригинальность и новаторство художника. Например, пространственная сложность его работ подразумевает, что использование Мантеньей перспективы, порой обескураживающее, является попыткой управлять зрительским восприятием. Другой лейтмотив книги — интегрированное применение художником слов и надписей внутри картины. Они становятся равными «способами передачи», как выражается Кэмпбелл. Письменное слово не объясняет изображение, а служит его неотъемлемой частью.

Это блестящая, хотя и трудная книга. С помощью визуального анализа автор сумел отделить личность, создававшую собственно произведения искусства, от того, что он называет «исторической индивидуальностью» художника. Мало кто из ученых мог бы предпринять исследование такой сложности. Кэмпбелл одинаково легко обращается с эмпирическими и критическими направлениями искусствоведения. Именно это делает его одним из интереснейших и провокативных историков искусства нашего времени.